Я заметила, что после общения с клиентом цыганки всегда отряхивают руки и одежду. – Это мы для того делаем, – объяснила мне Замбила, – чтобы разорвать связь с тем, с кем сами ее завязали. Мы, цыгане, – народ вольный, нам нельзя к гойанам привязываться. Если цыганка очаровала гойана, то ведь не только он к ней, но и она к нему оказалась привязана, а какая же тогда свобода! Да только руки отряхнуть – этого мало. Ты перед выходом читаешь заклинания и когда вернешься – читай обязательно.
Старая Замбила научила меня заклинаниям и ритуалам, которые необходимо проделать после того, как контакт с человеком завершен. Эти заклинания и ритуалы необходимы так же, как и те, которые предшествовали контакту. Без них можно оказаться в совершенно ненужной зависимости от вашего недавнего собеседника.
Они также действенны и тогда, когда надо избавиться от навязчивого поклонника, надоедливого знакомого и т. п.
Внимание! Любое воздействие на человека подразумевает его очарование, то есть содержит элементы любовной магии. Поэтому после того, как вы пообщались с кем-либо с целью чего-то от него добиться и использовали цыганские приемы, обязательно, помимо прочих, проделайте ритуал, который защитит вас от безответной любви! Любовь может вспыхнуть совсем не обязательно именно к этому человеку, просто ваше сердце открыто и поэтому беззащитно.
Встану я при свете серебряной Гаэны, свет ее со мной, сила – с моей волей вольной. Выйду я, раба Божья (свое имя), в чистое поле турецкое. В чистом поле турецком стоит и три, и два, и один: бес Гаса, бес Закобун, бес Картачигун. Бесы Гаса, Закобун, Картачигун, как вы служили царю Соломону, и так послужите мне, рабе Божьей (свое имя), пойдите по городам и по деревням, и по губерниям, и по уездам, соберите печаль и тоску со зверей, и с птиц, и с рыб, и с людей самых разных, и снесите ту печаль и тоску в море глубокое, в светлые-пресветлые воды, в черные глубины, в чистое небо, в алое пламя, в зыбучее болото, в черную землю, в сто тридесять одну яму, чтобы печаль-тоска не могла ни быть, ни жить ни светлым днем по солнцу, ни темной ночью по месяцу. Как младенец без сладкого молока жить не может, так бы и печаль-тоска ни спать, ни дышать не смогла бы; как человек без воздуха жить не может ни ночью, ни днем, ни в любую пору. Есть в чистом поле турецком яблоня киевская и под той яблоней киевской есть тридцать три отрока, из-под той яблони киевской выступает цыганская шувани и зажигает тридцать три сажени яблоневых веток, и коль жарко и коль ярко разгоралось тридцать сажень яблоневых веток, и столь жарко сгорала бы печаль-тоска. Пусть моя воля вольная в чистом поле турецком разгуляется и парным молоком наестся, белым лебедем в небо поднимется. Нет моей воле вольной ни тоски-печали, ни злой кручины горючей.
Как повелевать стихиями
Мне казалось, что просто знаний о человеке недостаточно, чтобы он вел себя так, как мне нужно. Неужели цыганки обходятся только знаниями?
– Замбила, если я поняла, какая стихия – главная в человеке, что мне дальше делать? Вы говорите, что нужно напускать на него свои стихии, а как?
– Так нужно своей стихии, необходимой из этих четырех, просто приказать, и все. Это легко, не бойся.
В отличие от Замбилы Лаччаевны, мне это легким не казалось, но все вышло не так страшно, как я думала.
– Знаешь, кого удача любит? Того, у кого все четыре стихии друг с другом ладят.
– А как же сделать, чтобы эти стихии поладили?
– У тебя подкова есть?
Старая Замбила рассказала мне старинную цыганскую легенду. Жили на свете четыре демона: Несчастье, Неудача, Болезнь и Смерть. Ехал молодой цыган на своей лошади, и увязался за ним демон Неудача. Неудача – неудача и есть: испугалась чего-то цыганская лошадь и понесла. Да тут отлетела от ее ноги подкова, угодила прямо в лоб демону, он и подох. Лошадь же сразу успокоилась.
Приехал молодой цыган в табор, да и прибил подкову к своему вардо концами вниз. А три демона решили отомстить ему за смерть брата. Подобрались они к вар-до, увидели прибитую подкову и тут же вспомнили, что у цыганской лошади осталось еще три. В ужасе убежали демоны, и удача, счастье и здоровье не покидали больше цыгана.
Итак, в первую очередь вам необходимо обзавестись подковой. Она совсем не обязательно должна быть настоящей, вполне подойдет ювелирное украшение или сувенир, и вообще, чем больше подков, тем лучше. Вам принесет удачу кулончик-подковка, сережки, браслет с подковками и т. д. Сувенир или настоящая лошадиная подкова, которую вы храните в своем доме, тоже полезны.
Вам необходимо также заклинание, которое свяжет все четыре стихии вместе и не даст убежать вашей удаче:
Воздух, вода, земля и огонь.
Ногу сломал необъезженный конь.
Жилы срастутся, смешается кровь,
Все, что разорвано, свяжется вновь.
Нашепчите три раза это заклинание на все ваши подковы и вообще постарайтесь его запомнить – его полезно проговорить про себя перед общением с тем человеком, на которого вы хотите повлиять.
Заговоры цыганской целительницы. Чтобы людьми управлять и все, что хочешь получать
У метро ко мне подошла немолодая толстая цыганка и, сверкая золотыми зубами, позвала с собой. Я, разумеется, отказалась. Но не тут-то было. Цыганка говорила со мной, говорила вроде бы ни о чем, да и я не особенно прислушивалась к ее словам: – Послушай, что я тебе говорю! Вон, слышишь, машина загудела? Слышишь, как шумно здесь, правильно? И ты не можешь меня верно расслышать. Этот шум тебе мешает, отойдем в сторонку, где тихо, спокойно; даже пение птиц приятно успокаивает. Вот когда мы с тобой стоим здесь, ты чувствуешь, как тебе легко становится, согласись, да? Вот я прямо ощущаю, какая тяжесть на тебе лежит. Да ты, девушка, и вдохнуть-то полной грудью не можешь, я чувствую. Ну вдохни, попробуй, ну! Чувствуешь, как тяжело, верно? Тяжесть эту снять очень нужно, а то мало тебе осталось чувствовать свою молодость. Вон, посмотри, какая тут зелень, какие деревья красивые, видишь? А вот слева от подъезда кошка бежит, смотри, смотри! Серая кошка, видишь.
Этот бессмысленный монолог прервался только в электричке. Да сама не поняла, каким образом, но я уже ехала в электричке неизвестно куда с совершенно мне незнакомой цыганкой!
Цыганка, назвавшаяся Розой, привезла меня в небольшой дачный поселок недалеко от моего родного города. Там живут цыгане-кэлдэрары, выходцы из Молдавии, которые в начале ХХ века перебрались в Россию. Большая часть рода кэлдэраров живет на Урале, что не мешает людям одного племени активно общаться друг с другом.
Дело в том, что в этот поселок к своим родственникам приехала из уральского города старая Замбила, которая захотела со мной встретиться. Несколько лет назад она спасла мне жизнь, сняв смертный наговор, который по заказу одного моего не особенно порядочного поклонника наложила на меня цыганка из кэлдэраров. Тогда же Замбила Лаччаевна обучила меня любовной магии цыган.[1]
– Я тебе помогла, беду неминучую от тебя отвела, – сказала мне при встрече Замбила. – Думала, мы уж и не встретимся с тобой более. Потому что для тебя и для рода нашего все сделано было как надо. Тебя я от приворота смертного избавила, а кэлдэраров – от проклятия, которое к ним притянула моя племянница, сделав тебе черный приворот.[2] Я думала: убралась ты восвояси и дорожки наши теперь разойдутся. Только люди всегда предполагают, а Бог располагает. – Замбила вытащила нательный небольшой серебряный крест и поцеловала его.
Потом сняла крест вместе с цепочкой и мне на шею повесила:
– Так положено, – предупредила она мой протест. – Будешь всегда этот крест носить. Он тебе будет первой защитой. Она тебе теперь ох как понадобится. Потому что станешь ты теперь как мы.
– Почему я стану как вы? Как вы – то есть какой? – Я была ошеломлена такими ее словами.
– Станешь как наша, цыганка. Научу тебя всем премудростям: как у людей волю связывать в узел, как на те узлы их к себе привязывать, как велеть делать то, что тебе надо.
– Зачем мне это? – спросила я. – Я хочу честных отношений, чтобы все начистоту со всеми было. Я не могу кривить душой, лукавить, требовать от людей того, чего они сами мне дать не собираются… Не надо. – Я попыталась снять крест, но Замбила меня остановила.
– Дура ты дура, – беззлобно проворчала она. – По своей воле никогда бы с такой дурой не связалась. Так вот же, угораздило, второй раз уже. И не деться никуда, волей-неволей нужно тебя учить… Ай, да что ж это такое-то? – неожиданно запричитала она тонким визгливым голосом. – Да как это можно-то, да что это творится-то? Да зачем ты мне такая-сякая сдалася-то, гусыня ты кичливая, индюшка ты малохольная?!
Мне стало неожиданно стыдно, я покрылась красными пятнами. В голову полезли странные мысли: вот, почтенная женщина хочет научить меня, а я, дубина стоеросовая, выпендриваюсь тут, утонченную натуру из себя строю. Человек мне уже помог не знаю как, хочет снова добро мне сделать, а я важничаю.
– Замбила Лаччаевна, миленькая моя, пожалуйста, извините меня, – залепетала я, – сама не знаю даже, что это на меня такое нашло. Конечно, я с радостью приму вашу науку, простите только ради Бога, я не хотела вас обижать.
Замбила посмотрела на меня совершенно спокойно и сказала ровным, глубоким голосом:
– Вот и правильно, девушка, я ничего другого от тебя и не ожидала, ты же у меня молодец, а каким еще молодцом будешь!
– Что вы со мной сделали? – встрепенулась я, поняв, что меня провели, заставили участвовать в чем-то, чего я заведомо не одобряла. – Ведь сделали, правда? Скажите мне?
Замбила и Роза, присутствовавшая при нашем разговоре, рассмеялись.
– Да ты не бойся, – сказала Роза. – Это же пустяки, такое маленький ребенок может.
– Какой ребенок? Она же на меня самый настоящий морок навела!
– Да не распаляйся, не распаляйся, – примирительно погладила меня по руке Замбила. – У нас с детства девчонки такое делать умеют, мы их и не учим специально, они как с воздуха все нахватывают. А с вами, гойанами,[3] – беда, вам и невдомек, если с вами работают. Вы все за чистую монету принимаете и обижаетесь, если оказывается, что кто-то вас провел. Скажи, рассердилась же? – И она снова погладила мою руку мягкой теплой ладонью.
– Ну, можно сказать, да. – Я сейчас отчетливо понимала, что передо мной друзья, а не враги. Я точно знала, что Замбила и Роза желают мне добра, потому я здесь и оказалась.
– А вот ты тогда подумай, – Замбила взяла меня за левое запястье, – разве тебе кто-то обещал, что о чем думает, то и говорить будет? Разве тебе кто говорил, что все, что ни делает, будет для тебя?
– Нет, – ответила я – и это была истинная правда.
– Тогда если кто-то что-то с тобой делает, то и обижаться не след?
– Не след, – повторила я. А действительно, чего обижаться-то? Разве кто-то мне обещал говорить правду и ничего, кроме правды?
– И если кто-то что-то с тебя получил, так он молодец? Ведь ты сама дала, никто не понуждал. Молодец он?
Замбила неожиданно хлопнула у меня перед лицом в ладоши. Я вздрогнула и уставилась на нее во все глаза.
– В общем, так, девушка, – сказала она. – Говорила я с великой Сарой.[4] Она сказала научить тебя, гойанку, нашему ремеслу. Ее слово – закон для всех цыган. Будешь у нас жить, пока не станешь по духу шувани.[5]
– Как по духу шувани? Я у себя дома жить буду, а не у вас, у меня кошка, у меня работа, – запротестовала я.
– Да ничего не сделается с твоей работой. И с кошкой тем более. – Замбила цыкнула зубом и подмигнула мне. – Как обучишься, так и пойдешь, тебя тут никто на замок не закроет. У всех дела, не больно нужно.
Я ничего не понимала, мне было тревожно: против моей воли со мной собирались сделать что-то невообразимое.
– Тебе повезло, – сказала Роза. – Некоторые гойаны всякими неправдами к нам проникают, лишь бы узнать наши тайны. Но нас не проведешь. Мы таких с позором выдворяем из табора. А тебя, видишь, сама Замбила позвала. Потому что ей Сара велела.
– Почему мне повезло? Зачем позвала? Что от меня нужно-то? – Мне было не по себе. Вот так бывает, живешь себе, никого не трогаешь, а кто-то уже твою жизнь распланировал.
– Ты теперь многое узнаешь. Так надо, – сказала Замбила. – Твое дело – слушать, смотреть, на ус мотать. Хочешь ты того или нет, теперь наше знание в тебе воплотится. Потому что на тебя Сара указала. Почему такое произошло, мне знать не дано.
– Что от меня надо вам и Саре? – Я не на шутку встревожилась.
После этого моего вопроса Замбила серьезно посмотрела на меня, перекрестилась и начала свой рассказ. С незапамятных времен повелось, что в цыганском таборе заправляет всем шувани. Она перенимает силу и мастерство от старой шувани-предшествен-ницы, которая, почуяв приближение смерти, берется обучить себе преемницу. Однако старая шувани не сама выбирает новую. Есть специальный ритуал связи с Сарой Кали, которая указывает, кого нужно обучить.
Со мной тогда случилась такая история: меня приворожили до смерти к одному человеку. И стала я буквально с ума сходить и задыхаться, свет белый сошелся для меня в одну точку. Думала, что совсем потеряюсь от любовной тоски. И кончилось бы все плохо: я уже подумывала, как бы мне в омут какой прыгнуть, или петлю на шею накинуть, или еще чего над собой сделать. Но узнала об этом Замбила – и меня избавила от колдовства. У нее в том свои резоны были. Навела на меня эту напасть ее родственница. А по преданию старинному, весь род того, кто приворот на смерть сделает, будет проклят, дети, внуки и правнуки, до пятого колена. Вот Замбила и стала со мной возиться, снимать с меня страшное, чтобы своих же соплеменников тем самым выручить, до худа не довести.
– Первой из нашего народа, – сказала Замбила, – получившей Откровение, стала Сара Кали. Сара относилась к древнему благородному цыганскому роду, ее племя кочевало на берегах Роны. Традиционно женщины из этого рода знали тайны шувани, были они знакомы и Саре. Цыгане в то время верили во многих богов; по обычаю, каждый год они брали на руки статую богини Астарты и выходили в море, чтобы очиститься морскими водами и умилостивить богиню.
Саре, когда она совершала магический обряд, открылось, что в их земли скоро прибудут праведники, которые видели смерть Христа. Цыганка узнала, что она должна помочь им.
И вот в день омовения статуи Астарты Сара увидела лодку. Как только цыгане вышли в море со статуей на руках, море взволновалось, лодке грозила гибель. Тогда Сара велела своим соплеменникам выйти из воды. Она расстелила свое дикло (цыганский платок, который мужчины повязывают на шею, а женщины накидывают на плечи или покрывают им голову. – Примеч. авт.) прямо по воде и пустила его по волнам. Оно стало как плот. Сара села на него. На нем она доплыла до лодки и спасла терпящих бедствие праведников.
Загрузка...